Хитросплетения (Сборник рассказов) - Страница 30

— Вы хорошо с ней знакомы?

— Несколько раз заходила к ним.

— Вам она не нравится?

— Против нее я ничего не имею. Но мсье Филип жил с ней несчастливо. Прежде всего, Элен не захотела разлучаться со своей сестрой… Ведь Юлия полностью посвятила себя ей.

— Это прекрасно!

— Это ужасно! Есть люди, вроде Юлии, которым необходимо самопожертвование. И, поверьте уж мне, это заходит далеко! Тем более что бедная Элен так и осталась… как бы выразиться… младшенькой. Сейчас Юлии пятьдесят два года. Она не замужем. Ее единственным смыслом жизни является Элен, которая, однако, в ней не нуждается.

— Я понимаю.

— Несчастный мсье приспосабливался как мог к этой ситуации. Но зачастую он выходил из себя.

— Разве не мог он дать вежливо понять свояченице, что ее роль окончена?

— Другой — возможно, но не он. Вне своего бизнеса, своих графиков, статистики он оставался просто застенчивым и щепетильным человеком. В глубине души его устраивало, чтобы Юлия управляла домом, так как Элен никогда не могла ужиться ни с одной служанкой.

— Он часто уезжал по делам?

— Несколько раз в неделю. Иногда он отсутствовал дольше, чем необходимо, — по крайней мере, у меня часто складывалось такое впечатление. Жизнь втроем — это не так уж забавно!

— Догадываюсь, чем это кончилось.

— Да. Надо думать! Два года назад мсье Фонтанель познакомился с Элиан Колле; не знаю, при каких обстоятельствах. Тем более никогда не знала, чем она в точности занималась, что-то связанное с оформительской деятельностью.

— Вы видели ее?

— Один раз. Она сюда приходила. Мсье Фонтанель долго извинялся. Он сильно смутился.

— Какая она из себя?

Марта Бертье сложила руки, как бы собиралась с мыслями, чтобы получше воссоздать образ.

— Я вас сейчас удивлю… она немного напоминает Юлию. Только значительно моложе. Ей двадцать семь или двадцать восемь лет. Ну и куда более элегантная. Во многом не столь безупречная, уж не сомневайтесь! Они обе из породы самоуверенных… Эти женщины… Когда их встречаешь, то лучше обойти стороной…

Я не смог сдержать улыбки, и госпожа Бертье, в свою очередь, тоже улыбнулась с грустью.

— Только не подумайте, — продолжила она, — что я несправедлива и поддалась какой-нибудь обиде… Я видела несчастного мсье страдающим, как не знаю кто. Хочу, чтобы вы поняли… Потому что есть одна подробность, о которой я должна упомянуть. Мсье Фонтанель католик, убежденный… Так что он лучше, чем кто-либо другой, знал, в чем состоял его долг. И эта связь стала для него чудовищным испытанием.

Здесь, признаюсь, я выказал свое удивление.

— Я так и знала, — продолжила она, — что вы будете поражены. Тем не менее это правда.

— Но послушайте… эту Элиан… он любил ее?

— Не исключено. Мсье Филип никогда не говорил о своих чувствах. Я всегда могла только догадываться… Иногда, не в силах больше выносить этого, он говорил мне: «Мадам Бертье, я последний из негодяев. Все это плохо кончится». Из обрывков разговоров я поняла, что его жена обо всем узнала, и свояченица, естественно, тоже. В целом, борьба трех женщин проходила через него.

— Вы давали ему советы?

— Пыталась. Без особого успеха. Я повторяла ему: «Ну, в конце концов, есть же одна, которую вы предпочитаете другой?» Он мне отвечал: «Вы не можете понять». Истинная правда! Меня, к счастью, это миновало. Мужа своего я считала самым прямым по характеру мужчиной. Я действительно не понимала мсье.

— А о разводе он подумывал?

— Нет. Полагаю, что он, скорее всего, рассчитывал уехать с Элиан за границу. И вот еще что — он колебался. Все зависело от настроения. То он собирался уехать, а на другой день хотел порвать. В итоге угрызения совести занимали в его жизни больше места, чем любовь. Один пример из тысячи: если он покупал какое-нибудь украшение одной, то такое же дарил и другой. Он даже поведал мне одну историю. В прошлом году его жене пришлось провести сезон на курорте в Виши. Она, естественно, уехала вместе с Юлией. Так вот, он пригласил на три недели Элиан переехать к нему. Отдал ей ключ, и она, можно сказать, стала хозяйкой дома. Единственное, что он ей посоветовал, — стараться вести себя незаметно, чтобы консьержка и жильцы не обнаружили ее присутствия. Я не смогла сдержаться и не высказать ему своего осуждения. Но он весь в этом — совершенно беззащитный. А теперь…

Слезы выступили у нее на глазах. В этот момент прибыла группа экспертов. Я уступил им место и поспешил на улицу Любек. У меня появилось ощущение, что тайна вскоре развеется и что убийцей является одна из трех женщин…

— Мадам Фонтанель?

— Это я, мсье.

Она встретила меня в безупречно сшитом костюме. Сразу же настораживала ее бледность и лихорадочный вид. Несмотря на косметику, у нее едва заметно припухли веки, как если бы она недавно плакала. Она выглядела взволнованной, а когда узнала, кто я, то прислонилась к дверному косяку.

— Что такое?.. Что от меня нужно?

Я сам немного волновался, но должен признать, что любопытство пересиливало правила приличия. Я сообщил ей известие крайне осторожно.

— Несчастный случай? — прошептала она.

— К сожалению, нет, мадам… Убийство.

Несколькими словами я ввел ее в курс утренних событий.

— Боже мой! — пролепетала она. — Боже мой… Филип… А я…

Она открыла рот, как будто задыхаясь, и я успел лишь ухватить ее за плечи. Она выскользнула у меня из рук и упала на колени. Голова ее запрокинулась назад. Она потеряла сознание. Я поднял ее без особого труда и позвал: